Неточные совпадения
И вот он сам оставляет ее и подымает «знамя великой
идеи» и идет
умереть за него на большой дороге!
— В том-то и дело, что ничего не знает… ха-ха!.. Хочу
умереть за братьев и хоть этим искупить свои прегрешения. Да… Серьезно тебе говорю… У меня это клином засело в башку. Ты только представь себе картину: порабощенная страна, с одной стороны, а с другой — наш исторический враг… Сколько там пролито русской крови, сколько положено голов, а
идея все-таки не достигнута.
Умереть со знаменем в руках,
умереть за святое дело — да разве может быть счастье выше?
— Вспомните только, что этой девице двадцать три года; ее никто не хочет брать замуж, и вдруг вы, богатый, знатный, являетесь женихом! да они тотчас ухватятся
за эту
идею, уверят вас, что вы и в самом деле жених, и женят вас, пожалуй, насильно. А там и будут рассчитывать, что, может быть, вы скоро
умрете.
Гораздо большее, вероятно, будет раскрыто в другую пору дневником Бенни и его бумагами, а пока это сделается удобным (что, конечно, случится не при нашей жизни), человека, о котором мы говорим, можно укорить в легкомысленности, но надо верить ручательству Ивана Сергеевича Тургенева, что «Артур Бенни был человек честный», и это ручательство автор настоящих записок призывает в подкрепление своего искреннего рассказа об Артуре Бенни, столь незаслуженно понесшем тягостнейшие оскорбления от тех,
за чьи
идеи он хотел жить и не боялся
умереть.
Эти Гекторы, Диомеды и Ахиллесы боролись и
умирали за то, что считали благом целого, при
идее такого убогого бессмертия, которое было хуже всякой смерти.
Кириллов — детски прекрасная, благородная душа, ясно и чисто звучащая на все светлое в жизни. Но его, как и всех других, «съела
идея». Человек обязан заявить своеволие, все на свете — «все равно», и «все хорошо». «Кто с голоду
умрет, кто обидит и обесчестит девочку, — хорошо. И кто размозжит голову
за ребенка, и то хорошо, и кто не размозжит, и то хорошо. Все хорошо».
— Указали ли вы надлежащим образом, что ведь то… зачем вы пришли сюда, неправосудно будет рассматривать наравне с убийством? Ведь вот и пророки и мученики…
за идею…
умирали и…
Тот парадоксальный факт, что человек может бояться
умереть от заразной болезни или несчастного случая и не боится
умереть на войне или мучеником
за веру или
идею, свидетельствует о том, что вечность менее страшна, когда человек поднимается от обыденности на высоту.
Ты хочешь
идеи, которая бы наполнила всю жизнь, которая бы захватила целиком и упорно вела к определенной цели; ты хочешь, чтоб я вручил тебе знамя и сказал: «Вот тебе знамя, — борись и
умирай за него»…